Корреспонденты "Беларуской военной газеты" в рамках своего нового проекта увидели своими глазами Солигорского промышленного гиганта, окунулись в царящую здесь атмосферу и побеседовали с людьми непосредственно у рабочих мест.

Чем известен в нашей стране, как, впрочем, и за рубежом, город Солигорск, не знают (пока) только самые маленькие граждане Беларуси. Именно здесь расположен один из крупнейших в мире производителей и поставщиков калийных минеральных удобрений — открытое акционерное общество «Беларуськалий». Экспортируя миллионы тонн удобрений, это предприятие является одним из основных «валютодобытчиков» страны.

Пожалуй, день, когда группе сотрудников нашего агентства «Ваяр» удалось побывать на руднике Первого рудоуправления ОАО «Беларуськалий», прикоснуться к стенам из дорогостоящей горной породы, проехать на специальном автомобиле по лабиринтам подземных «дорог» и проползти в лаву, где происходит добыча руды, останется в памяти навсегда.

Гигант белорусской промышленности

На деле все оказалось не так, как рисовало воображение.

Нашим гидом по нескончаемым просторам рудника стал исполняющий обязанности заместителя начальника подземного горного участка № 9 Владимир Пикин. Проведя инструктаж по технике безопасности, он несколько ошарашил нас цифрой 590. Именно на столько метров нам предстояло спуститься под землю.

Переоблачившись в выданное нам лишенное всякой синтетики исподнее белье (нательную рубаху и кальсоны), спецодежду со светоотражающими полосками и логотипом предприятия, а также надев сапоги и каски, мы отправились вслед за Владимиром Николаевичем по коридорам административного здания, не заблудиться в которых помогла бы, пожалуй, только нить Ариадны. По пути в окошке получили специальные фонари. Закрепив батарею на поясном ремне, а провод протянув за плечом, установили источник света на каске. Снабдили нас и запакованными в бумажные пакеты «лепестками» — марлевыми повязками с пластиковым каркасом-паутинкой. Стоило только стянуть повязку за резиночки — и она принимала форму респиратора.

А еще каждому выдали самоспасатель, скорее напоминающий небольшой термос на ремне. Без него ни один человек не имеет права спуститься в шахту. Используя его в случае аварийной ситуации, можно сидеть под землей три часа в ожидании помощи. Или попытаться выбраться из шахты самостоятельно — правда, тогда самоспасателя хватит всего на 60 минут.

Надев на себя эту амуницию, я все же не удержалась от вопроса: холодно ли там, на полукилометровой глубине? Ведь спецодежда скорее напоминала летний вариант «обмундирования»… Оказалось, что воздух, поступающий в шахту, предварительно нагревается, потому и зимой температура там около 20 ˚C.

Шагая дальше по коридорам белорусского промышленного гиганта, ловила себя на мысли, что под этим определением мы зачастую подразумеваем огромные объемы производства, экспорт продукции, благодаря которому пополняется казна государства… И как-то забываем, что за всем этим стоят люди. Те, кто добывает руду, заряжает батареи спецфонарей, отвозит спецодежду в прачечную, измеряет количество воздуха, поступающего в шахту, следит за исправностью подземных подстанций, потребляющих 6.000 вольт… За всеми достижениями этого крупного предприятия — около 20 тысяч человек различных специальностей!

Чудеса на виражах

— Сейчас мы подойдем к лифту-клети, который поднимается со скоростью около трех метров в секунду. И каждые 10 метров давление понижается на одну атмосферу, — рассказывает Владимир Пикин, нажимая на кнопку возле очередной двери на нашем пути — и та отъезжает в сторону. Из-за декомпрессии на секунду закладывает уши… — Мы опустимся на 590 метров — на третий горизонт, где добывают сильвинитовую руду. Возьмитесь за поручни вдоль стены и немного согните ноги, на всякий случай.

Освещая друг друга фонариками, плавно опускаемся в кабине лифта. А в это время — даже сложно представить — где-то рядом на стальных канатах более чем километровой (!) длины поднимается многотонный противовес. Лифт этот, рассчитанный на 28 человек, со специальным приспособлением, в экстренной ситуации выстреливающим вверх и крюками врезающимся в стены, удерживая кабину, — немалое достижение инженерной мысли.

Очутившись внизу, мы первым делом опробовали дальний и ближний свет фонарей на наших касках, несмотря на то что штрек (так здесь называются подземные тоннели) был освещен. Осмотрели сводчатые потолки с ввинченными в них для укрепления специальными метровыми шпурами, конечно, потрогали словно выложенные мозаикой в абстрактные узоры из красного, белого и черного цвета стены. И только затем направились на пункт посадки, где нас уже ждала машина с цифрой 27 на борту. Всем своим видом она напоминала «хаммер», только без стекол в салоне.

Расположившись друг напротив друга на жестковатых сиденьях шахтерского «хаммера», отправляемся в путь…

Пожалуй, эту поездку не иначе как чудесами на виражах и не назовешь. Никогда езда со скоростью 20 километров в час не казалась мне столь быстрой!

В открытом салоне нас обдувал ветерок, и вскоре губы стали солоноватыми на вкус. Как только въехали на неосвещенный участок «дороги», включили свои фонари, чтобы лучше рассмотреть все вокруг. И — тут же остановились у ближайшей развилки. Оказалось, что, если пассажиру нужно сойти на каком-то участке, он светом подает сигнал водителю.

Дальше мы то поднимались в горку, то опускались, штрек изгибался вправо и влево… И я не переставала удивляться мастерству водителя самоходных машин Геннадию Валентиновичу Петровичу — с обеих сторон от стены до машины было не больше полуметра! Штреки расходились, словно ветви огромного дерева, впереди порой показывался блеск фар встречного транспорта. Чтобы разминуться, наш водитель заезжал в соседний тоннель — и, пропустив машину, задним ходом возвращался на развилку, а затем продолжал путь.

По словам Геннадия Валентиновича, страшно было водить здесь транспорт лишь первые две недели. Впрочем, это время для него давно прошло — вот уже 15 лет он курсирует по транспортным штрекам.

Водитель со стажем отмахивается: мол, ничего особенного в его работе нет. Однако, думается, все же непросто это — ездить, концентрируя внимание на каждом повороте, развилке, прислушиваться, вглядываясь в дорогу, чтобы не пропустить предупредительного сигнала «встречки».

К слову, автотранспорт доставляют в шахту по частям и собирают (как, впрочем, и ремонтируют) в подземной мастерской. Сейчас под землей более 130 единиц техники. Согласитесь, немалый автопарк!..

Сползать  за информацией

…И вот мы прибыли в ярко освещенный конвейерный штрек, здесь по специальной ленте транспортируется сильвинитовая руда. Останавливаемся возле огромного гидравлического пресса, который удерживает свод штрека. Дальше заходить нельзя: там работа по добыче завершена и происходит обрушение кровли — в свете фонаря виднеются красноватые с серыми прожилками глины огромные обломки породы, которые выглядят словно бетонные плиты разрушенного дома.

А слева, куда поворачивает, исчезая вдалеке, многокилометровая лента конвейера, — прямоугольная щель в толще сильвинита, высотой не больше полутора метров. Именно там, в забое, происходит выемка руды.

Наш сопровождающий Владимир Пикин подробно описывает весь путь, который проходит добытая здесь ценная порода, прежде чем она попадет на перерабатывающую фабрику. А потом, улыбнувшись, спрашивает: хотим ли мы посмотреть, как нарезается полоса породы 80 сантиметров шириной? И тут же предупреждает, показывая на это самое прямоугольное отверстие в стене, что ползти придется 125 метров…

Но разве такие мелочи остановят журналиста? И мы гуськом отправляемся к заветной цели!..

Первые десятки метров, признаться, подорвали мою уверенность в своих силах. Но впереди полз начальник агентства!..

Двигаться пришлось на четвереньках, переползая железные основания опор и то и дело задевая каской низкий свод. Впрочем, это еще полбеды. Да и к самоспасателю, который также мешал передвигаться, можно было приноровиться. И «потолок» не давил осознанием того, что где-то над головой без малого шесть сотен метров горных пород. А вот ладошки и коленки страдали изрядно: обильно усыпавшая пол раскрошившаяся руда тысячами мелких камешков впивалась в них все глубже с каждым передвижением… Эти сто с небольшим метров пути показались нам бесконечно долгими. Да и надежды на то, что назавтра ноги не будут в синяках, не осталось.

Добравшись наконец до забоя шахты, увидели установку с железным шнеком. Именно он, «вгрызаясь» в стену своими винтообразно расположенными зубьями, отрезает пласт ценной горной породы, осыпающейся на ленту конвейера. Расстояние, которое мы с таким трудом проползли, комбайн будет «прорабатывать» один час двадцать минут, и все это время вслед за ним на четвереньках или на корточках будет следовать шахтер, то и дело корректируя работу машины… А затем горнодобывающий аппарат возвратится на исходную позицию.

Рядом на стене отметки с цифрами. Они обозначают отрезок пути, который предстоит пройти до финишной прямой — окончания работы в этой лаве. По сравнению с уже отработанным участком длиной два километра оставшиеся двести метров кажутся пустяком. Однако если учесть, что в каждый заход шнек отрезает полосу в 80 см шириной, и прибегнуть к нехитрым математическим подсчетам, получится — стену такой ширины этот комбайн будет нарезать 250 раз. И страшно подумать, сколько времени здесь, в пыльной и душной лаве, проведут горняки!..

— Самое опасное в нашей работе — как мы это называем, «наехать на мульду». То есть в ходе выемки задеть скопление метана, которое взрывается словно воздушный шарик, сметая все на своем пути, — пояснил машинист горно-выемочных машин Николай Бородко. — Правда, есть определенные признаки, по которым можно заранее обнаружить подобные скопления в толще породы. Есть у нас и специальные приборы измерения: определив в воздухе повышенную дозу метана, они автоматически отключают все оборудование.

Глядя на столь увлеченно рассказывающего о своей работе шахтера, сложно представить, что когда-то Николай, отслужив срочную военную службу в 350‑м гвардейском парашютно-десантном полку 103‑й гвардейской воздушно-десантной дивизии, мечтал о военной карьере. Судьба сложилась иначе, и вот уже два десятка лет он трудится на «Беларуськалии».

Огромное предприятие по выпуску калийных удобрений действует круглые сутки, а потому шестичасовой трудовой день в четыре смены — таков график тех, кто привык спускаться на многие сотни метров под землю. Порой приходится отправляться на работу в четыре часа утра или возвращаться домой глубоко за полночь, когда вся семья давно уже спит…

* * *

Проезжая на автомобиле мимо Солигорска, я каждый раз любуюсь его красноватыми горами, насыпанными из добытых и переработанных ценных пород. Дымят трубами фабрики, заводы, работают почта, магазины, парикмахерские. Кто-то спешит домой, чтобы покормить своих вернувшихся со школьных занятий детей, кто-то, как обычно, забежал перекусить в кафе…

Своей привычной жизнью живет и тот, другой город — подземный. И каждый день в его шахты спускаются более 300 человек, которые намного реже каждого из нас видят солнце. Эти люди, чья работа сопряжена с опасностью, — мужественные, сильные  телом и духом.

vsr.mil.by