О предпосылках зарождения независимого рабочего движения среди солигорских шахтеров и особенностях работы в шахте высотой не более одного метра, рассказал вице-председатель Белорусского Независимого профсоюза Иван Перминов.

Мои родители переехали из блокадного Ленинграда в Кировскую область г. Нолинск (Россия), там я и родился, это моя историческая родина. После, судьба меня перебросила на Южный Урал, а оттуда я отправился за своей будущей женой в Солигорск. Так я и попал в Беларусь.

Никогда не было мысли, что стану шахтером. Но в Солигорске выбирать было не из чего, поэтому в 1971 году пошел на Третье рудоуправление в «Беларуськалий» электрогазосварщиком. Позже получил специальную подготовку, окончил курсы и начал работать на горном комбайне МК-67 в низкой лаве.

- Когда впервые попали в забой, да еще и в низкую лаву, какие первые впечатления были?

Сравнивать было не с чем, нормальные были впечатления (смеется – Р.Е.). Сначала шахта конечно «давила» меня. Режим работы был очень непривычный. Шестидневная рабочая неделя. До этого у меня было понимание, что суббота и воскресенье это выходные, а тут приходилось работать даже в единственный выходной. Получалось в месяц выходило по одному — два выходных.

Со временем конечно привыкаешь. К тому же мы были молоды с энтузиазмом, поэтому если нужно было работать в выходные, то работали.

- А что такое низкая лава?

Представьте себе замкнутое пространство высотой в один метр, а то и 90-85 см. протяженностью примерно в 200 м. Сто метров в одну сторону, сто в обратную. Там находится, крепь, конвейер и горный комбайн примерно с полметра высоты.

- Почему бы не сделать низкие лавы выше, хотя бы в человеческий рост?

Чтобы не выдавать на-гора пустую породу, чтобы мы добывали только полезную руду. Прослойка руды сильвинита шла толщиной в метр, поэтому лава была по ширине прослойки. Бурно-взрывным методом выбирали всю породу подряд, а мы добывали только сильвинит. Вот эти горы, которые возникли вокруг нашего города, и есть пустая, нерастворимая порода.

- Сегодня так же существуют низкие лавы?

Конечно. Они никуда не делись, машинный метод добычи руды оправдал себя и востребован сегодня. Конечно сегодня горные комбайны другие, не угольные на которых мы работали, но суть осталась та же.

Это очень тяжелый труд. Представьте себе: все вокруг вращается, везде пыль на коленях работаешь, передвигаешь крепь, все это в полулежащем состоянии. Присядешь передохнуть, а тут – бабах! Рядом обвалилась порода. И естественно постоянный стресс. Сколько так вот погибло ребят.

- А оплата хоть была достойная?

Да ну, зарплата была в размере 250-280 рублей. Дошло до того, что некому было работать в забое. В шахту не хотели идти работать, все уезжали в другие города.

- В начале 90-х в Солигорске прошло первое учредительное собрание по созданию организации НПГ СССР. Вы были в числе учредителей профсоюза.

К этому моменту мы уже знали, что что-то нужно делать. Мы к этому пришли еще в созданном нами клубe «Поиск». Мы собирались в городской библиотеке, во Дворце культуры. Проводили дискуссии, к нам тогда нормально относились, в стране шла «Перестройка» М.С. Горбачева. Именно тогда мы пришли к пониманию того, что нужно рабочим.

Пустые магазины и мизерные зарплаты привели к появлению первых стачечных комитетов. Фактически спонтанный митинг прошел 3-4 апреля 1991 года на центральной площади, вышли на площадь забойщики низких лав. А в марте работники 3-го и 4-го РУ провели учредительное собрание по созданию организации НПГ СССР в Солигорске. Однако это ничего не дало, понадобился еще целый год, чтобы действительно чего-то добиться.

В ночь перед забастовкой 1992 года мы собрались на квартире Ивана Вацлавовича Юргевича где обсудили, как будем действовать. Вечером «лёг» четвертый рудник, а утром третий. Мы остановили производство. Опасения были, но когда у тебя есть поддержка, ты относишься к этому совсем по-иному.

Сегодня работники всего боятся, а в то время боялись работников. Ведь понятно, почему так. Сегодня все по уши в кредитах или ссудах. К тому же с каждым работником заключен контракт. И поэтому они не всегда могут выразить свое мнение или требование.

- Первоначально профсоюз создавался, как посредник между нанимателем и рабочими или как рабочая организация?

Безусловно, как рабочая организация. Во время забастовки было очень много заявлений о вступлении в НПГ. Весь Третий рудник написал заявления о вступлении в Независимый профсоюз. Но как только цель была достигнута, очень многие вновь перебежали в «Белхимпрофсоюз».

- Что стало причиной? Работа администрации или особенности «национального» менталитета?

Администрация «не дремала» и все прекрасно понимала, что наличие такого профсоюза усложнит им жизнь. Да и особенность менталитета народа не маловажная причина. И винить их не нужно, это только укрепило наш профсоюз. В этом мы убедились в 2002 году, когда сами члены профсоюза вручную собирали профсоюзные взносы. Ситуация конечно была критическая, но мы тогда практически не потеряли численность. Это показатель сплоченности организации.

-Что нужно профсоюзу сделать, чтобы привлечь работника?

Чтобы люди видели, что эта организация была полностью предана интересам ее членам. Чтобы лидеры работали только на благо тем людям, которые выбрали их. И это должна быть реальная работа с реальными результатами.

- Иван Александрович, я не раз слышал о том, как вы с больными ногами участвовали в походе на Минск в 1998 году (Поход за шахтерскими пенсиями), благодаря которому подземные работники «Беларуськалия» сегодня получают пенсии в 2-а раза больше. Есть еще не один десяток выплат, которые работники получают благодаря Независимому профсоюзу. Однако численность профсоюза феноменально не выросла. Люди не побежали вступать толпами в БНП. Почему?

Самое интересное, что я выступал против того похода (смеется — Р.Е.) . Т.к. участвовали в нем одни и те же люди – лидеры. Как и в 1996 году. Но так как Совет представителей принял решение, я принял в нем участие.

Мы разделились на группы, и пошли в сторону Минска. Я шел с требованием на груди: «Увеличить пенсию врачам и учителям!». Люди по-разному отнеслись к нашей акции. В Узденском районе представители «Белхимпрофсоюза» даже предлагали подвезти нас, они в это время направлялись на Всенародное собрание. Но мы дошли до столицы, где нас встретил минский ОМОН. Не смотря на это, мы своей цели добились – пенсии шахтерам подняли.

Численность мгновенно не выросла, а слов благодарности мы и не ждали, ведь эта наша работа. Я общаюсь с работниками, пенсионерами и сегодня многие из них знают, что это заслуга Независимого профсоюза.

- Вы прошлись по всем ступеням профсоюзного роста от члена профсоюза до вице-председателя БНП. На ваш взгляд может ли профсоюзный лидер постоянно сидеть на одной профсоюзной должности?

Конечно нет, постоянно необходим рост. Работая на 3 РУ председателем мне уже было не интересно, хотя я несколько раз отказывался идти в головную организацию НПГ. Сидя на одном месте десятилетиями ты не улучшишь организацию. Есть уже комичные примеры некоторых лидеров «Белхимпрофсоюза», которые сидят на своих местах около 25 лет.

К тому же когда ты работаешь вторым лицом в организации, это проще чем быть первым. Я это ощутил после ухода Николая Николаевича Новика из НПГ, это нужно прочувствовать. А для профсоюзного лидера этот опыт просто необходим. Два периода нахождения во главе организации это предел. После этих сроков в этой организации нет прогресса. Сменяемость лидеров, это основной принцип любой демократической организации.

- Какие направления в работе профсоюза сегодня наиболее уязвимы и требуют особого внимания?

Но мой взгляд, необходимо ставку делать на молодежь. Нужно искать молодых лидеров, которые должны внести свежие идеи. В миниатюре, это уже работает в НПГ, существует на уровне Конгресса, теперь дело за БНП. К тому же нужно учесть, что инициативы навязанные сверху не жизнеспособны. Я думаю, что к решению этой проблемы мы придем в ближайшее время.

- Актуальна ли сегодня в БНП проблема разобщенности профсоюзных лидеров?

Эта проблема есть, она была и раньше. Она не появилась сразу, она накапливается и ее необходимо решать. Удивительно, что эти проблемы возникают в самодостаточных организациях. Возникают, скорее всего, из личных и меркантильных соображений некоторых лидеров. Просто им необходимо задуматься, к чему это все может привести.

- Еще одна болезненная проблема Независимых профсоюзов – это малочисленность организаций. На ваш взгляд, какой тактики должен придерживаться БНП? Развивать уже созданные профструктуры или создавать новые?

Отказываться от создания новых организаций сегодня нельзя, как бы там ни было. Единственное, что БНП не может помочь тем организациям, которые построены на явном конфликте с нанимателем. Не конфликт должен быть в основе, а партнерские отношения.

Но в первую очередь необходимо сохранить уже созданные профсоюзные организации. Не нужно относиться к созданным организациям по остаточному принципу. Ведь это основа профсоюза и о ней не нужно забывать.«Услышим каждого – победим всех!» — это лозунг профсоюзного лидера. Поэтому профсоюзный лидер должен иметь доверие, а оно приходит из умения слушать и слышать членов своего профсоюза.

Кроме того профсоюзу сегодня не хватает солидарности! Между организациями, лидерами, членами профсоюза. Будет солидарность в профсоюзе, будет и сила!

- Есть личности, друзья, которые повлияли на вас?

Да, с Александром Андреевичем Довнаром мы уже знакомы сорок лет. Его я могу назвать своим другом. Человек, который все время в каком-то поиске. Если бы жизнь меня покидала, так как его, то не уверен я в том, что остался бы на плаву. Поэтому ощущаю его сильное влияние на меня.

Так же могу сказать, что влияние на меня оказал и Иван Юргевич, а так же, те с кем я работал, на кого можно было положиться. Каждый из них на тебя откладывает свой отпечаток. Да и взаимоотношения у шахтеров с друзьями намного отличаются, чтобы это можно было понять, нужно стать шахтером.